Занятно, что, так редко получая по почте что-нибудь стоящее, мы вечно в ожидании писем.
Худший вид дружбы — с девушками, они склонны влюбляться.
Коврики, складные кровати, страшные призраки столов и кресел <…> кой-какие фотографии и, разумеется, книги. Книги, она подумала, размножаются почкованием.
«Что хочу, то и пишу», – сказала она себе и намарала двадцать шесть томов.
Странно, что мы, способные так сильно страдать, причиняем так много страданий.
Ведь бывают же такие минуты, когда нет ни мыслей, ни чувств. Но когда нет ни мыслей, ни чувств — где ты тогда?
Комнаты, в которых живут люди, производят не менее сильное впечатление, чем их лица…
Копи впечатления. Взболтай их во флаконе с зеленой глянцевой наклейкой. Копи впечатления, и боль пройдет.
Возраст возводит между людьми один барьер, ученость — другой, а пол — третий.
Бессмысленно пытаться понять людей. Надо схватывать намеки — не совсем то, что говорится, однако и не вполне то, что делается.
Просто трусость, когда мужчина говорит, что покончит с собой.
Меня приводят в уныние люди, ненавидящие женщин (из Дневника).
Ведь жалко безумно, что мы не высказываем своих чувств.
…когда болезнь чтения проникает в организм, она так его ослабляет, что он становится легкой добычей для другого недуга, гнездящегося в чернильнице и гноящегося на кончике пера.
Почему же я не пишу чаще? Гордыня мешает. Мне хочется быть благополучной даже в собственных глазах. А у меня ничего не получается. Детей нет, живу вдалеке от друзей, не могу хорошо писать, слишком много денег трачу на еду, старею. Слишком много думаю обо всяких почему и зачем; слишком много думаю о себе. Мне не нравится, что время проносится мимо. (из Дневника)
Поэты преуспевают, потому что упрощают: они выкидывают почти все. (ИБ хлопал бы в ладоши).
Значение общества в том, чтобы унизить или осадить кого-то.(из Дневника)
У каждого человека есть свое прошлое, укрытое в нем, как страницы книги, известной только ему; а его друзья судят лишь по заглавию.
Самая сильная позиция — это позиция умершего среди живых.
Дешевизной бумаги, бесспорно, объясняется, почему женщины в литературе преуспели раньше, чем в каких-либо других профессиях.
Занятно, что, так редко получая по почте что-нибудь стоящее, мы вечно в ожидании писем.
